Ранние рассказы [1940-1948] - Страница 54

— Дети, дети! — вмешалась мисс Эйглтингер, с беспокойством оглядываясь на барона, который, однако, с головой ушел в изучение узора на вышитой скатерти.

— Ну хорошо, хорошо, упал и ударился, — согласился Лоренс Фелпс.

Корин села, все еще дрожа.

— Лоренс, попрошу тебя никогда больше не повторять того, что я услышала, — сказала мисс Эйглтингер. — Во-первых, это мало похоже на правду. Подобные случаи, все без исключения, разбирает школьный комитет. Если мать этого мальчика…

— А я, между прочим, знаю, почему Корин нравится Форд, — перебивая ее, многозначительно заметил Лоренс, — только не скажу. — Он мельком взглянул на вспыхнувшее личико хозяйки. Затем, как опытный коллекционер, ловко пришпиливающий к бумаге крылышки мотылька, Лоренс пригвоздил ее к позорному столбу. — Просто Луизе Селридж стало завидно, что Корин лучшая по ораторскому искусству, и она прямо при всех, в раздевалке, обозвала ее немецкой шпионкой. И Корин заревела. И еще Луиза сказала, что даже ее отец говорит, пусть Корин с папашей едут к своим немцам и кайзеру в Германию. А Рэймонд Форд в этот день дежурил в раздевалке, и он бросил Луизино пальто в проход, — Лоренс остановился, но только, чтобы перевести дух, — а на прошлой неделе Корин притащила после уроков свою собаку, чтоб показать Форду. И еще она написала на доске его имя во время перемены и хотела стереть, а все видели. — Разделавшись с крылышками мотылька, Лоренс рассеянно оглянулся и спросил у стоявшего позади него лакея: — Можно другую ложку? Моя упала.

— Лоренс! Разве можно повторять такие вещи!

— Клянусь! — сказал Лоренс, как будто его правдивость поставили под сомнение, — можете узнать у моей сестры. У кого хотите можете узнать. Форд протягивал Луизе Селридж пальто, когда она это сказала. И он ей его не отдал. Бросил прямо в проход. Честно…

— Который час, Миллер? — вдруг спросил барон.

Все в комнате притихли. Миллер приподнял рукав.

— Двадцать минут десятого, барон, — он повернулся к Корин, — ну, что решаем, детка? Едем за парнишкой или нет?

— Да, — ответила Корин и чинно покинула столовую.

Дорога была темной и скользкой, а мистер Миллер не надел на колеса автомобиля цепей противоскольжения — он их не признавал.

— Твоего привезут завтра, — пообещал он Корин откуда-то из непроглядной тьмы. Он то и дело возвращался к аллигаторам брата, — пока парнишка с ноготок, но вырастет. Ого-го какой вырастет! — Миллер присвистнул, и на Корин пахнуло табаком.

— Пожалуйста, езжайте помедленнее.

— В чем дело? Кто-то перепугался?

— Вот эта улица, — волнуясь, объяснила Корин, — здесь, будьте добры…

— Где? — спросил Миллер.

— Вы проехали!

— Ничего, это мы исправим.

Машину занесло, она вильнула и встала передними колесами на тротуар.

Корин, дрожа, вылезла и пробежала по гололедице с четверть квартала в ту сторону, где должен был сиять желтыми огнями «Дворец омаров».

Что-то было не так. Во «Дворце омаров» совсем не горел свет. Витрина и электрическая вывеска были чернее ночи.

— Закрыто вроде? — произнес Миллер, дотрагиваясь до Корин. При минусовой температуре его дыхание было заметней, чем он сам.

— Дом не бывает закрыт. Ресторан бывает, а дом не бывает. На верхних этажах живут. Рэймонд Форд живет наверху.

В ту же секунду, отчасти подтверждая правоту Корин, из темного дверного проема, едва не задев ее, вывалилась женщина с двумя чемоданами. Свет в подъезде так и не загорелся.

С чувством плюнув себе под ноги, женщина швырнула чемоданы на ледяную дорожку и повернулась лицом к входу. Мистер Миллер молча отодвинул Корин, когда у дома замаячил второй силуэт — маленького мальчика. Корин обрадованно окликнула мальчика, но он, вероятно, ее не услышал. Подойдя к женщине с чемоданами, он встал рядом с ней и стал смотреть туда же, куда смотрела она. Мальчик достал что-то из кармана, расправил, надел на голову и натянул на уши. Корин узнала его авиаторский шлем.

— Слушай, — строго сказала женщина, с которой был Рэймонд Форд, — я имею право забрать мои боты.

Корин сперва вздрогнула от неожиданности, но потом сообразила, что женщина обращается не к Рэймонду Форду, а к кому-то, кто появился в двери: к горящей сигаре.

— Я же сказал, — ответила сигара, — ресторан на замке. И останется на замке, пока босс не схоронит брата. У тебя полдня было. Могла сто раз боты взять.

— Да ну? — сказала женщина, которая была с Рэймондом Фордом.

— Ага, — ответила сигара, покраснев сильнее, — боты в кухне не держат. По-моему, ясно.

— Слушай, — не унималась женщина, которая была с Рэймондом Фордом, — я по дороге на вокзал заеду в участок, к фараонам, понял? Человек имеет право забрать свою собственность.

— Пойдем, прошу тебя, — сказал Рэймонд Форд, беря женщину за руку. — Не отдаст он тебе боты, сама знаешь.

— Хочешь, иди. А меня не торопи, — огрызнулась женщина, — я без бот отсюда ни шагу.

Со стороны двери донесся звук, напоминавший смешок.

— Ноги замерзли — открой чемодан. У тебя есть чем согреться. Заложи за воротник.

— Мама, пошли. Прошу тебя, — взмолился Рэймонд Форд, — ты же видишь, он тебе ничего не отдаст.

— Мне нужны мои боты.

Дверь хлопнула. Боязливо подняв глаза, Корин увидела, что сигара исчезла.

Мать Рэймонда Форда вдруг сделала несколько отчаянных прыжков по скользкой дорожке, потом, опасно резко затормозив, все же удержала равновесие и принялась стучать кулаком по темной витрине ресторана, той самой, где обычно на колотом льду таращили глаза омары. Работая кулаком, она выкрикивала слова, которые приводили Корин в смущение, если она замечала их на стенах и заборах. Корин почувствовала, что мистер Миллер крепче сжал ее предплечье, но приросла к земле, потому что напротив нее стоял Рэймонд Форд.