— Нет. Нет. Не знала.
Хови Крофт рассмеялся.
— Ясно. Мы женаты одиннадцать лет, — пояснил он. — Сигарету? — Он откинул пальцем верх с непочатой пачки сигарет, а затем, светски, не вставая с места, протянул ее Корин.
— То есть как это, женаты одиннадцать лет? — холодно поинтересовалась Корин.
Сотую долю секунды Хови Крофт напоминал школьника, который непроизвольно делает глотательное движение, зная, что его напрасно обвинили в том, что он жевал в классе резинку.
— Ну десять лет и восемь месяцев, если уж вам надо настолько точно, — сказал он. — Сигарету?
Вглядевшись в лицо Корин, Хови отчего-то перестал предлагать ей сигарету. Он наморщил лоб, закурил сам, сунул пачку в нагрудный карман и заново тщательно сложил носовой платок.
Корин обратилась к нему с вопросом.
— Простите? — вежливо переспросил Хови Крофт.
Корин повторила вопрос, едва слышно.
— Кто это — девушка двадцати лет? — осведомился Хови Крофт.
— Ваша жена.
— Банни? — Хови Крофт фыркнул. — Ну вы того. Она меня старше, а мне — тридцать один.
Корин лихорадочно прикидывала, достаточно ли быстро швейцары и прохожие прикрывают тела людей, выпрыгивающих из окон жилого дома. Выпрыгивать, не зная наверняка, что кто-нибудь сразу ее прикроет, не хотелось… Она заставила себя вслушаться в голос Хови Крофта.
— Выглядит она много моложе, — рассуждал он, — потому, что у нее кость тонкая. Люди с тонкой костью не стареют, как мы с вами. Ясно, о чем я?
Вместо того, чтобы ответить ему, Корин сама задала вопрос.
Хови Крофт не расслышал.
— Не понял, — сказал он, приставляя ладонь к уху. — Повторите еще раз.
Она спросила снова — громче.
Прежде чем ответить, Хови Крофт освободился от прилипшей к языку табачной крошки. Потом сказал с расстановкой:
— Сами подумайте. Как ей может быть двадцать? У нас ребенок — одиннадцать лет.
— Мистер Крофт…
— Зовите меня Хови, — предложил он, — если вы, конечно, не настаиваете на этих… на церемониях.
Замирая от страха, Корин спросила, сказал ли он ей всю правду.
— Ну, подумайте сами. Я вернулся домой в четверг. Из важной поездки, для фирмы. Обошел дом. Банни нигде нет. А она должна уже неделю как приехать. Тогда я позвонил мамаше. Мамаша говорит, Банни еще не приезжала. И давай реветь-заходиться в трубку. Говорит мне, что ребенок сломал… сломал ногу, когда лез на крышу. И во-от причитает: и сил у нее нет за ребенком глядеть, и где его мать, в конце-то концов… и я не выдерживаю, вешаю трубку. Не выношу я, когда орут по телефону мне в ухо.
В общем, битый час я стараюсь разобраться, что и как. Слава богу, у меня еще голова на месте. И вот сообразил заглянуть в почтовый ящик, а там письмо от Банни. Она пишет, что уезжает куда-то вместе с этим парнем, Фордом. Во — сумасбродка! — Он покачал головой.
Корин достала сигарету из шкатулки, которая стояла на столике, и закурила. Затем она откашлялась, словно желая убедиться, что у нее не пропал голос.
— Четверг. Сегодня воскресенье. Вы не быстро добрались сюда.
Хови Крофт прервал свое занятие — он пускал колечки дыма в потолок — потом ответил.
— Слушайте, я ведь живу не на Парк-авеню или еще где поблизости. Я зарабатываю на жизнь. Я еду туда, куда меня посылает фирма.
Корин немного подумала.
— Вы хотите сказать, что приехали по делу?
— Ясно, по делу! — с негодованием сказал Хови.
— Вы отпустили жену в Нью-Йорк? Вы знали, что она едет сюда? — спросила Корин, окончательно теряясь.
— Конечно, знал. Что же вы думаете, я дам ей тайком в Нью-Йорк удрать?
Крофт снова расхорохорился.
— Банни сказала мне, что хочет встретиться с этим парнем, Фордом, с этим мужиком… вашим мужем. Вот я и думаю: пусть раз и навсегда выкинет все из головы. Она меня изводит, он меня изводит… — он не закончил мысль. — Ваш муж делает хорошие деньги на своих книжках?
— Он издал всего две книги стихов, мистер Крофт.
— Я в этих делах не разбираюсь, но… деньги-то он делает будь здоров тем, что пишет, как я понимаю?
— Нет.
— Нет? — недоверчиво.
— Поэзия не приносит дохода, мистер Крофт.
Хови Крофт подозрительно огляделся вокруг.
— А кто платит за квартиру? — спросил он.
— Я плачу, — отрывисто. — Мистер Крофт, быть может…
— Не понимаю, — в его небольших глазках Корин заметила растерянность. — Он же важная шишка. А?
— Возможно, лучший поэт в Америке. Хови покачал головой.
— Знать бы — я бы ее не отпустил, — сказал он с горечью. Он смотрел на Корин недовольно, как будто именно она была виновата в том, что с ним случилось. — Я-то думал, ваш муж введет ее в курс дела.
— Какого дела?
— Ну дела, дела! — нетерпеливо объяснил Хови Крофт. — Она ведь все пишет и пишет свои книги… Знаете, сколько написала с тех пор, как мы поженились? Двенадцать. Я все читал. Последнюю Банни писала для Гарри Купера. Для фильма, чтоб в нем участвовал Гарри Купер. Разослала по кинотеатрам, а они ей даже не вернули. В общем, жуть, до чего ей не везло.
— Что? — переспросила Корин настороженно.
— Не везло, говорю, жуть как.
Корин почувствовала, как сигарета жжет ей пальцы. Она разжала руку над пепельницей.
— Мистер Крофт. Откуда ваша жена узнала о моем муже?
— От мисс Дюран, — последовал краткий ответ. Хови Крофт погрузился в раздумья.
— А кто это, — спросила Корин, — мисс Дюран?
— Подружка ее, собутыльница. В школе преподает. Дюран с Банни болтают обо всякой чепухе.
— А вы не хотите выпить? — вдруг предложила Корин.